Семь-три. Оператор - Страница 70

— Ох, ребята. Думается мне, что на этом ваше общение с этим типом не закончится. Он злопамятный. У него это на лбу написано. Я таких засранцев столько перевидал, что и не упомнить, — сказал Вереск.

— По крайней мере, есть шанс, что он в конце концов поймет, что все его поползновения бессмысленны. Может быть, хоть тогда от нас отвяжется, — отозвался Ликвидатор, с наслаждением прихлебывая черный кофе такой кондиции, которую Ленка обычно называла «только заборы красить».

— Пока он поймет, сто лет пройдет. Он за это время еще столько гадостей сделает, что и не сосчитать.

— Слушай, а что ты ему в сумку положил? Ну, в качестве передачи? Мне еще в больнице страсть как захотелось спросить, но как-то неудобно было, сам понимаешь.

— Да три упаковки йогурта, открытку с чайником и надписью «не кипятись», плюс бутылку минералки. Чтоб свои больные нервы лечил и успокаивал.

— Добрый ты у нас, Олежка! А мог бы и адскую машинку подсунуть!

— Мог бы, да не было в закромах Родины подходящей. А абы что я своему крестнику не потащу. Только чтобы наверняка и без лишних жертв.

— Господа, господа! Не нужно полемики! Лучше скажите, когда в следующий раз собираемся? А то я вчера не до конца это понял, меня отвлекли.

— На следующей неделе. Тоже в среду. Как обычно.

* * *

Вечер, на который Кристина запланировала свою «отвальную», пришелся на субботу. Посоветовавшись с двести сорок восьмой, она решила, что это произойдет где-нибудь вне стен Теремка. Иначе бы не удалось нормально посидеть с девчонками, пришлось бы то и дело срываться на пост. Никакого удовольствия, одно сплошное расстройство.

Квартиру для посиделок предоставила в этот раз Женька триста семнадцатая. Лесничий помог Кристине довезти все то, что она наготовила накануне, донес все до дверей и вежливо откланялся под предлогом того, что «мужчина на девичнике — персона нон грата». Кристина была ему крайне благодарна за тактичность. Сама бы она ни за что не смогла сказать, что сегодня им, действительно, мужчины ни к чему. Это только их вечер, и ничей больше.

Женька с Ленкой помогли разложить салаты по салатникам, горячее поставили поближе к микроволновке, чтобы при необходимости разогреть все за считанные минуты, и стали ждать остальных.

Вопреки обыкновению, сегодня никто из девчонок не опоздал. Так что за стол сели буквально минут на десять позже определенного для себя Кристиной срока.

Сначала общение как-то не ладилось. Уж больно печальным был сегодня повод для встречи. Одна из их подруг, их коллег уходила из Спасения, а значит, так или иначе, и из коллектива. Собравшиеся за столом уже не строили розовых иллюзий насчет того, что все обещания держатся, а желания исполняются, — жизнь научила. Новая работа, новые друзья, новые проблемы — и все: человек ушел. Он где-то рядом, о чем-то мечтает, достигает каких-то своих целей и высот, но уже вне этой команды. Так что сегодняшний вечер с полным отношением можно было назвать прощальным. Для себя Кристина уже точно знала, что единственный человек, с которым она будет поддерживать тесные отношения и после того, как покинет Службу Спасения — это Ленка. Пережитое сильно сплотило их, и Кристина уже не мыслила себе того, как это она не поделится с Леной своими надеждами, замыслами, или просто не посидит с ней за чашкой чая с тортом, болтая «за жизнь». За одно это она уже считала свою работу в Спасении не напрасно потраченным временем. А если вспомнить о том, что именно здесь она перестала чураться людей, научилась открытому общению, ощутила, что значит дружеская поддержка тогда, когда ты особенно сильно в ней нуждаешься…

Через полчаса дело пошло веселее. Женька достала гитару, и понеслось. Кристина вместе со всеми пела «Ничего на свете лучше нету», потом все песни подряд из «Гардемаринов» и «Мушкетеров», затем старые романсы и песни времен молодости своих родителей. На руки ей взобралась Женькина дочка Машка, которая то и дело теребила светлые волосы «тети Кристины» и тихонько спрашивала, а когда она, Маша, вырастет, у нее такие же будут? Ведь правда? Пришлось успокоить и сказать, что непременно. Даже еще лучше. Темноволосая Машка повеселела и, осмелев, поведала на ухо, что из-за нее вчера в детском саду целых два мальчика подрались. Просто она с Сашкой поцеловалась, а Данилке это не понравилось. Только маме говорить не надо, а то она, наверное, рассердится. Кристина только вздохнула про себя. Ну и дети пошли!

Когда настала пора расходиться по домам, даже Кристину что-то этакое изнутри кольнуло, и она с удивлением обнаружила, что на щеки спрыгнули непрошеные слезинки. Впрочем, на мокром месте глаза были не только у нее одной. Инка вообще то и дело шмыгала в рукав, едва сдерживаясь, чтобы не «развести сырость на два километра», как, бывало, поговаривала триста семнадцатая. Сама, впрочем, поблескивающая подозрительно влажными глазами. Спокойнее всех воспринимала происходящее двести сорок восьмая. Впрочем, ей действительно было нечего переживать. С Кристиной Ленку связывало не меньше, чем, скажем, родных сестер. Поэтому ей можно было не бояться за то, что четыреста вторая надолго исчезнет из поля зрения.

По домам подружек развозил Ликвидатор. Они заранее договорились с Лесничим, поскольку тот беспокоился о Кристине, и совершенно не желал, чтобы после застолья она добиралась до дому на общественном транспорте, да еще и так поздно. Сам он за ней заезжать не хотел, поскольку боялся надоесть. Он тоже выработал собственную тактику по отношению к Кристине, суть которой можно было бы свести к девизу «захочет — сама придет». А чтобы она побыстрее «захотела», нужно было, чтобы она хорошенько соскучилась, а значит, следовало почаще оставлять ее наедине с собой и не баловать собственным присутствием. Увы, Кристина пока что не выказывала ни малейших признаков того, что ей надоело одиночество. Но Иван не сдавался.